Возлюбленная [= Обнять пламя ] - Бертрис Смолл

– Откуда мне было знать о существовании подобной любви? – Голос Моргана звучал приглушенно и сипло.

– Я знаю о том, что у тебя были другие женщины… И в то время ты не особенно нуждался во мне. Енох рассказывал мне о твоих отношениях с женщинами.

– Да, я вижу, Енох много наговорил тебе обо мне.

Дизайр пропустила мимо ушей его замечание и продолжала.

– И я не сомневаюсь, что среди тех женщин были и красивые, и более, чем я, искушенные в любви.

– Любой из них далеко до тебя. Даже нечего сравнивать.

– И Полли Джерроу тоже?

Темные брови Моргана поползли вверх, и он с удивлением посмотрел на Дизайр.

– Полли? Откуда ты узнала о ней?

– Ты сам мне сказал, что она передала тебе нож. И еще деньги на «гарнир». Она…

На губах у него появилась едва заметная улыбка, в глазах промелькнули насмешливые искорки. Своим выразительным взглядом он призывал ее продолжить свой рассказ.

– Почему-то она вручила тебе свои красные подвязки. «В подарок», – как ты говоришь.

– Я уверен, что подобным образом она одаривала еще полдюжины мужчин из числа обитателей меблированных комнат своей сестры. Она простая и по-своему добрая девушка, готовая помочь людям в беде.

Морган сейчас не проявлял особого напора, чтобы рассеять подозрения Дизайр.

– А другие женщины, которых ты… С которыми ты был знаком. Они такие же, как Полли?

Он помедлил с ответом, устремив глаза куда-то вдаль.

– Я не стану отрицать, что у меня были женщины. Я нуждался в них в определенном смысле. Но не относился к ним всерьез, и им не было места в моем сердце. Мое отношение к ним не имеет ничего общего с той любовью, о которой говоришь ты.

– Енох рассказал мне также, что еще будучи мальчиком, ты вынужден был жить в изгнании. Скажи мне, за те годы, что ты находился в Вест-Индии, тебе никогда не хотелось занять надежное и достойное место в жизни? Морган покачал головой.

– Я никогда не задерживался подолгу на одном месте. Мы с Енохом постоянно куда-то переезжали.

О том, что отчаяние толкнуло его на большую дорогу, после того, как он застал в своем поместье чужого человека, Дизайр знала давно. Она понимала, что, потеряв веру в справедливость, он сам ступил на противозаконный путь. По-человечески разделяя его обиды, она тем не менее не решилась бы отпустить ему все его грехи, будь она наделена таким правом.

В эту минуту она сомневалась, стоит ли ей расспрашивать его подробнее о годах скитаний. Но в то же время внутреннее чутье подсказывало ей, что она должна сделать это, что у них не должно быть секретов друг от друга.

– А как ты попал на острова?

– Я нанялся на некоторое время надсмотрщиком на сахарные плантации, и меня послали на Барбадос. Мне было трудно работать там, потому что я не мог обращаться с людьми, как со скотом. Не мог видеть, как их били кнутом до тех пор, пока они не падали на землю… Енох чувствовал то же самое. Поэтому мы уехали оттуда, не дождавшись конца сезона. – Он помолчал немного. – Потом на Эспаньоле мы занимались охотой на кабанов, продавали шкуры и сушеное мясо. Трудились и на заготовке древесины – рубили красное и атласное дерево. Одно время служили наемниками во французской армии на Мартинике.

– И, конечно же, на островах у тебя тоже были женщины?

– Да. В основном девицы из таверн, – сказал он. – И возле нашего лагеря тоже всегда околачивались какие-то женщины. Попадались и неверные жены, которым наскучили их мужья, и они искали приключений на стороне. Такие, знаешь, леди, бесившиеся с жиру. Богатые, пышные креолки.

Морган крепче обвил ее рукой.

– Только я убедился, что раньше ничего не знал о настоящей любви. До последнего времени. – В его упавшем голосе чувствовалась искренняя горечь. – А теперь вот уже и времени не осталось для такой любви. Когда я думаю о том, что ничего не могу дать тебе, что у меня нет ничего, кроме этих пустых слов, я…

Она поспешно закрыла ему рот рукой.

– Нет-нет. Не говори этого, мой дорогой, мой любимый. Я не хочу слышать этого. Ты даешь мне так много. Сейчас наше время. Оно принадлежит только нам двоим.

Дизайр снова приникла к нему, прижав ухо к его груди и слушая медленные, размеренные удары сердца.

– Морган, помни, я принадлежу тебе. И всегда буду…

– Мы оба принадлежим друг другу, – добавил он, сильнее притягивая ее к себе. – И не только в этот момент. Навсегда.

Свои и его слова она воспринимала как взаимный обет во имя вечной любви. Она отнеслась к нему с теми благоговением и торжественностью, с которыми подобные клятвы принимаются под сводами священного храма. Слезы застилали ей глаза, превращая два мерцающих на столе огонька в огромные расплывающиеся пятна, как будто от сотни слившихся свечей. В душе промелькнуло тягостное, щемящее чувство от сознания недоступности того, что могло бы принадлежать им. Но радость настоящей, реальной встречи быстро завладела ее душой, вытеснив из нее все неприятное.

Она расположилась поперек кровати, привалившись спиной к Моргану. По тому, как напряглись мышцы у него на бедрах, она знала, что он уже испытывает вполне определенное желание. Поддерживая ее одной рукой, он начал расстегивать пуговицы на ее платье. Откинув голову назад, она смотрела на крошечное окно в стене, где, как в рамке, светилось темно-красное зарево. Откуда-то издалека доносился сильный грохот. Горел Лондон. Полыхали деревянные постройки, трещали дома, разваливаясь на горящие обломки.

Если бы Дизайр сейчас находилась в своей камере, она была бы в панике, как и все. Возможно, в который раз ей пришлось бы прочувствовать трагизм своего положения. Но теперь она была во власти других мыслей и чувств. Радость от встречи с Морганом оказалась сильнее страха. В данный момент для нее не существовало никого и ничего, кроме него. Она внушала себе, что должна найти слова молитв, которые могли бы спасти их от надвигающейся катастрофы. Она должна вытащить Моргана из этой бездны и найти спокойное убежище для них обоих.

Чуть позже, когда она подумала о том, что ожидает ее в самое ближайшее время, у нее радостно забилось сердце. Приятно было сознавать, что желанная для нее близость происходит уже не в первый раз. Благодаря Моргану, она в полной мере постигла искусство любви, сладкие плоды которой могла вкушать с наслаждением зрелой женщины. Она могла вести себя с ним и как целомудренная невеста, и как изощренная любовница, и как потерявшая стыд распутница – стоило ему только захотеть. Она была готова сделать для него все, но только для него одного.

Осторожным, медленным движением Морган стянул с нее платье. Тяжелый шелк скользнул по плечам и упал на пол. Она положила голову ему на колени. Сквозь прозрачную сорочку он увидел крутую белую грудь, и его глаза засветились восторгом. Он перевел взор на просвечивающие сквозь ткань упругие соски с розовыми колечками вокруг.